Прости опять что-от вышло не так.
Я был не понятен тебе и многим другим.
Пусть это будет один случайный пустяк.
Прости мои слабости, но кто я без них?
© Смысловые Галлюцинации

не люблю выходные. не люблю быть предоставленной самой, в попытках найти занятие с целью избавиться от мыслей, что роятся в моей голове. еще с детства я привыкла к четкому распорядку, к тому, что мой день расписан чуть ли не по минутам и - это стало неотъемлемой частью моей жизни. подъем по будильнику, завтрак, школа, прогулка с братом, помощь матери, ужин, домашнее задание - мне не нравилась такая жизнь, но мне нравилось быть при деле, быть нужной, быть вдалеке от орущих дикими голосами мыслей, что разъедали меня изнутри, попросту не иметь времени вернуться к ним хоть на минуту. я могла делать все, но только не то, чего мне хотелось. я старалась привыкнуть к этому, смириться и полюбить то, что имела, прекрасно понимая, что другой жизни у меня просто и быть не может - мне не оставить брата, и тут о себе давало знать не только чувство долга, но и кое-что другое; что-то более личное, то, что нельзя было описать лишь кровным родством.
я не люблю выходные потому, что вместо того, что бы отдыхать физически, я истощаюсь морально.
я бегу от себя, своих мыслей и, порой, от своих немногочисленных друзей, я хватаюсь за все, что бы отвлечься, я обхожу известный мне наизусть, вплоть до самых маленьких и грязных проулков, вплоть до тропинок, уводящих в лес или к пристани, городок, сковавший меня своими ничтожно малыми границами - словно тисками. будь у меня возможность - я бы давно сбежала отсюда, даже не оглядываясь назад, хотя так к этому привыкла.
цветочный магазин, дом, больница - пожалуй, это основные места, между которыми и простирается моя жизнь. к ним можно прибавить несколько кофеин, пару магазинов, небольшой сквер с видом на волны, уходящие в горизонт и сливающиеся с небом, да кабинет психолога, где ярким пятном для меня был вовсе не красный диван на фоне белых стен, так выбивающийся из идеального скандинавского стиля в интерьере, а сам врач, сама натали.
она была вспышкой, ярким ощущением в моей пресной жизни.
меня тянуло в эти стены, на этот пресловутый диван или на стул возле ее стола, как мотылька на пламя и я прекрасно понимала, что рано или поздно мне предстоит обжечься. я не преследовала никаких целей, я просто приходила к ней на сеанс, разглядывала ее бумаги, аккуратными стопками сложенные на столе, ее руки с тонкими длинными пальцами, часы на белоснежной стене, вырез такой же белоснежной блузки, следила за движением ее губ, за взмахами ресниц, я не боялась даже заглядывать ей в глаза, но стремительно отводила взгляд, когда натали пыталась перехватить его. я вела себя странно, я знаю, но, казалось, только в этот час я отдыхала. я оживала, жадно глотая воздух с витающими в них нотками лаванды, сквозь которые я отчетливо ощущала легкий аромат ее духов. мне нужно было именно это общество, именно этот голос и только эти запахи. я не могла объяснить своих чувств к йорт, равно как и не была уверена в том, что она воспринимает меня как-то, кроме как "сестру расмуса" или "свою странную пациентку". я об этом даже никогда не задумывалась, я довольствовалась ее обществом, изредка рассказывая о том, что меня гнетет, умалчивая самое основное, не говоря ни слова о тотальном и беспросветном своем одиночестве даже в толпе людей, о родителях, которые для меня почти чужие люди, но по которым я все равно скучаю; мы говорили о воспоминаниях, о детстве, самом раннем детстве, о приятных днях, проведенных с братом - о всем том, что не отзывалось в подреберье эхом боли от несбывшихся надежд и не случившихся событий. говорили. какое странное слово. порой об этом мы и молчали тоже. думали и молчали. отсчитывали минуты до окончания сеанса, что бы проститься легким кивком головы, закрыть дверь и, услышав щелчок механизма, нестись со всех ног прочь. дальше от кабинета, дальше от клиники - в сквер, к волнам, которые ласково гладят кожу, зовя к себе.
я пока не хочу этого покоя, не могу его себе позволить.

еще на пороге кофейни я разглядела ее, сидящую за столиком и склонившуюся над книгой. это было несложно, ведь маленький зал просматривался как на ладони еще с улицы, через огромные окна, выходившие на оживленный проспект городка. мои шаги были уверенными, но от того не менее тихими и осторожными, чем обычно; кажется, натали даже не заметила моего появления - это отчетливо читалась по ее глазам, поднятым на меня, по ее голосу - такому привычному, но звучавшему как-то по новому. не так, как в стенах ее кабинета. что-то встревожило ее, что-то не давало покоя, или мне только кажется? может, дело во мне?
только она звала меня так. фрея. я мысленно повторяю за ней свое же имя, разбивая его на два слога, размазывая буквы по небу языком, словно пытаясь распробовать каждую из них на вкус, и лишь после этого, выждав несколько мгновений, учтиво улыбаюсь и киваю головой. кажется, улыбаются не только мои губы, но и глаза.
- нет, я одна. спасибо. - опускаюсь на свободный стул, тут же откидываясь на спинку, не желая нарушать зону комфорта натали, иначе мы были бы слишком близко друг к другу. слишком близко. - я точно вам не помешаю, если останусь? - обращаюсь к ней исключительно на "вы", и не только из-за разницы в возрасте и занимаемой ею должности. уважение и грудной трепет не дают мне возможности перейти этот рубеж, перешагнуть границу и без того несуществующих отношений. вовсе не существующих, даже в моей голове, хотя я уже не отрицаю своей явной симпатии к доктору.
- у нас? вы про расмуса? все хорошо, без изменений. в нашем случае стабильность - уже результат. - я снова улыбаюсь, это выходит как-то само-собой. а еще она - совершенно другая тут, в этой обстановке, окруженная мягким ароматом кофе, витающим в воздухе, смешиваясь с нежным запахом свежей выпечки, что придает ситуации какую-то по-особенному уютную атмосферу, вовсе не как в ее кабинете, среди холода белоснежных поверхностей. - а что вы читаете? - любопытный взгляд направлен на книгу под ее рукой, что была закрыта и отложена в сторону минуту назад, в тот момент, когда она заметила мое появление.